Home › News

Настоящий Санта безбородый

27.10.2023

Настоящий Санта безбородый

Шестьдесят историй, Деян Енев, издательство «Жанет 45», Пловдив, 2023

Шестьдесят историй— двадцать четвертая книга Деяна Энева. Его как-то беспокоит, что он собрал собственные тематически расходящиеся истории, о чем также свидетельствует название. Не о чем беспокоиться. Мы имеем здесь дело не с многогранностью, а с многомерностью, которая открывает конкретное, особенное рассказчика Деяна Энева.

Книга состоит из десяти частей по пять-восемь рассказов в каждой. Исключением является первый, содержащий единственный рассказ: «Кинжал». Он историко-легендарный, не соответствует остальным. Он особенный и благодаря этой особенности знакомит как со стилем тома, так и с творческим и мировоззренческим подходом Деяна Энева. В кульминационный момент стареющий некогда могущественный правитель торжественно жертвует свой кинжал, символически передавая власть по наследству. Решающим является вопрос одаренного внука: «Что это для тебя?» (с. 9).

Есть в Эневе и «деревенские» истории и даже «ковбойско-индийские», но главное в другом. Он городской писатель и рассказывает о городской жизни. При этом он вникает не в то, что считается исторически значимым и непостоянным (ибо «старая слава сжимает увядшую траву» - «Старый индейский вождь», с. 223), не в массово-шумное, не в блестящий и роскошный, но в такой, в котором, с их точки зрения, ничего не происходит. Он ведет нас по грязным улицам, рядом с которыми есть пространства без ясного назначения, где грустят даже собаки («Рождественская история», с. 231). Здесь нет пирожных и пирожных, а только длинный горький кофе («Черная пятница», стр. 38), который обычно подают в «свинцово-серый день, пронизанный резким моросящим дождем» (Джонни Мокер, стр. 214-215).

Эней предполагает, что его рассказы написаны с уровня тротуара («Рождественский рассказчик», стр. 248). Он повествует без конкретно расположенного начала и как бы без определенного конца. Оно проходит, фиксирует «прошлое таким, какое оно было» и продолжается без внешнего пафоса, без литературного блеска, без внешнего протеста. Никаких «дурачков, загадок, словесных мусаков» («На книжной ярмарке», с. 203), никаких «фейерверков, блеска, звезд». Он препарирует «обычные человеческие истории» («Сказочник...», с. 248). Своими якобы случайными «всплесками» Деян Энев ставит перед мысленным взором динамику и ее непрерывность. Динамика молчаливой человеческой печали и света в ней. Энев – продавец печали. В нем рассказывается печальные истории, но чем больше вы знаете, тем быстрее вырастете («Королева», 139).

Видна неряшливость выбора сюжета и повествования, начиная с схематичного броска «декорации» и заканчивая немыми финалами. «То, что ты собираешься написать, — пишет Энев, — сидит внутри тебя и выглядит как большой кусок соли. Кусок соли, совершенно прозрачный только для тех, кто знает о соли все» («Комок соли», стр. 50 и 52). Его герои — неизвестные, те, о смерти которых невозможно прочитать ни в одной газете («Газетчик», стр. 28), а тем более о вещах их жизни.

В центре внимания люди метрополитена, которые быстро забывают их, когда они исчезают («Сказка», с. 177). Те, из мест, которые служат границами («Запах жареного перца», с. 226). Переоцененные люди, которые, однако, двигаются, считают гроши, борются, не сдаются, несмотря на торчащие рядом с ними флаги тотального поражения. Это уличный гитарист, продавец вина, булочница, одинокий профессор на пенсии, несчастный человек перед казино, нищий, бездельник («Черная пятница», стр. 38), чья память, если это произойдет, остаться, «темнеет и дымится, как фреска в какой-нибудь маленькой церквушке» («Табак Лула», стр. 105).

Деян Энев сохраняет кусочки судеб, обрывки жизней, куски времени, стертые в пыль («Толкая сарай», с. 107), неровные истории, отполированные руками человека предметы (например, изношенные гармошки, старые кресла, пачки газет).,рваные бички, детские расчёски, выцветшие буквы) которые ни на что не годятся. И слова. Которые необходимо беречь, потому что они высыхают, если не суметь их сохранить («Пустыня», с. 60). Как и один из его персонажей, он, кажется, чувствует себя лучше, когда ему говорят, что он все выдумывает. И он знает, что вовсе не выдумывает («На том переулке», с. 45). Следует добавить, что этот тоже безымянный, как и многие его персонажи.

Если Энев и воюет против чего-либо, то он привыкает к уродству. «В этом большая проблема с уродством. Что в какой-то момент начинаешь к этому привыкать». Когда привыкаешь, так ко всему относишься («Желтые тротуары», стр. 32–33). Его армия, на первый взгляд, не особо боеспособна. Мужчина рядом с мужчиной, сборище разношерстных людей, купающихся в своих маленьких радостях («Черная пятница», стр. 38). Самым важным там оказывается, например, то, что помидоры созревают до начала дождей («Старый индейский вождь», с. 224). А радость в чистом виде — это видеть, как козлята прижимаются к матерям или кружатся, как кувалды («Пастух», с. 117). Люди, утверждающие, что у них все хорошо, обнаруживают ли они свои маленькие цели: пойти куда-нибудь, на стадион, например, а не сидеть, направляясь в никуда («Счастливый конец», с. 188), где, впрочем, они обычно и находятся идти.

Деян Энев не принуждает читателя искать ключ к его рассказам, а со свойственной ему небрежностью вручает его ему, лишь бы у него были уши, чтобы услышать. В «Молитве о ненужном» (с. 178–180) он рассказывает об архимандрите Павле Груздеве, который всегда молился за тех, о ком некому было молиться. Ни для кого неведомые люди, несчастные пьяницы и несчастные, растратили все в своей жизни, забытые друзьями и родственниками и умерли в безвестности. Каждый день он говорил: «Помяни, Господи, тех, кто в нужде, но некому о них помянуть». Рассказы Деяна Энева – памятник им.

В «На книжной ярмарке» он рассказывает о некоем профессоре, приписывающем смешность пишущему человеку, представляя себе перед глазами переполненные книжные магазины, на одной из полок или даже под ними будет засунута его книга. Я не помню, чтобы рассказывала ему свою похожую историю, не думаю, что она обо мне. Тридцать четыре года назад я сунул нос в библиотеку Страговского монастыря с ее высокими сводами, чудовищно переполненными до потолка. Затем я готовил свою первую книгу, крошечную книжку, которая, как мне казалось, спрятана где-то там, неприкосновенная и невидимая. Стыдно, демотивирует. Я нашел способ побороть уныние. Деян-Эневий лишь внешне скромен. Он находит утешение в Дино Будзатти и вообще в великих писателях, написавших истории, которые мы никогда не сможем написать. Но он пишет и пишет их!

Он идет своим путем в компании своих несчастных, рассказывает свою историю миру, который больше не любит читать, а смотрит. Продолжается рассказами, иногда трогательными, иногда душераздирающими, иногда совершенно пронзительными, а иногда и забавными. Человеческие истории, за которыми, однако, скрываются настоящие бури, горки или даже целые парки развлечений («Рождественский сказочник», стр. 248). Истории о мире, где Санта безбородый и слегка хромает на одну ногу. Но он настоящий («Рождественская история», с. 234).

Выступление на премьере книги, состоявшейся 19 октября 2023 года в Софии

Фото на главной странице Цочо Бояджиева